Кто держал эти печати в руках и пользовался ими?

Судя по оттискам на юридических и хозяйственных документах, по археологическим данным, а также и по количеству дошедших до нас экземпляров — представители самых ранных слоев: и жрецы, и писцы, и ремесленники, и земледельцы, т. е. печати принадлежали и создателям самой символико-философской концепции — представителям древней науки, и основной массе населения. Можно не сомневаться, что если для какого-либо жреца высшей категории борьба человеческого существа с животными и могла воплощать олицетворение сложной организации вселенной, символику сменяющихся явлений природы — дня и ночи, лета и зимы или вечную борьбу двух начал — добра и зла, жизни и смерти и т. д., то для простого пастуха бык и терзающий его лев были только быком и только львом, и главной его заботой было спасти быка от этого льва. И если, скажем, у ученого писца изображение нагого героя в струях воды и ассоциировалось с Апсу — первозданной стихией, побежденной новыми богами, то для какого-нибудь городского жителя это был просто дух-хранитель, который мог защитить от дурного глаза, от напасти, а в случае пренебрежения к нему навлечь болезнь или бедствие. Недаром печатей с изображением сцен безусловно символического характера в раннединастический период очень немного и они так резко выделяются среди основной массы. Амье объясняет это явление тем, что «граверы не заботились о том, чтобы представить систематически неинтересные для них изображения организации вселенной: их целью было изобразить гениев-покровителей» . Но резчики потому и не заботились об этом, что изображения эти были им (и массе населения) непонятны, что эти изображения для большей части жителей Двуречья имели другой смысл, более близкий и доступный, а о сложном философском подтексте они и не догадывались — он был создан искусственно и был им чужд.

Поэтому мы предлагаем толковать изображения «фриза сражающихся» исходя из наиболее вероятных представлений тех людей, А. П. Рифтин, указывая на отпечатки ногтя (§upru), а также кромки одежды (sissiktu), ставившихся на документах вместо печати, считает, что ноготь не полностью заменял печать именно потому, что отпечатки ногтя и оттиск кромки не имели индивидуального отличия . В старовавилонский период, которого касается А. П. Рифтин, печать действительно приобретает ряд новых, дополнительных значений. В частности, на печатях гораздо чаще вырезают имя владельца, чем в рассматриваемое время.
Сравните, например, мотив «запечатанный джинн» в арабских сказках «1001 ночи».

Редкие (особенно в ранне-династическую эпоху) цилиндры с изображениями явно символического характера, скорее всего, были личными печатями правителей, жрецов, писцов и т. д. и могли изготовляться по специальному заказу. Большинство же изображений со сценами охоты на хищников и диких животных, защиты домашнего скота и беззащитных животных от хищников, видимо, толковалось массой населения более просто и отвечало практическим требованиям, которые древние шумерийцы предъявляли к магии, т. е. желанию воздействовать на окружающий мир не только реальным, но также иррациональным путем.